После стольких часов непрестанных рассуждений о произошедшем, после бесчисленных попыток избавиться от покрывавшей его плены таинственности, я не возьмусь утверждать о полной достоверности описанных ниже событий, имевшее место – если это все-таки не прихоть моего воображения – в прохладной и облачной середине октября, в одном из кинотеатров города. Утро того дня, когда моя нога перешагнула порог тускло освещенного кинозала, было столь непримечательным, что вспомнить какие-то характерные ему черты не удалось бы даже под воздействием гипноза, однако, в моей пошатнувшейся тем днем памяти укоренилось одно отчетливое воспоминание: ступая между плотными рядами зрительских кресел, я сжимал в руке билет со свойственным данному кинотеатру плохо пропечатанным названием – «Бегущий по лезвию 2049». Именно в этом названии и кроется ключ, способный подтвердить либо же опровергнуть все мои предположения, догадки, а также умозаключения касаемо состояния, в котором пребывал мой рассудок во время просмотра данной картины. Дело в том, что спустя несколько минут после начала показа мое сознание будто бы отделилось от телесной оболочки и, преодолевая зыбкую грань между реальностью в обычном ее человеческом понимании и миром, находившемся за ее пределами, вселилась в иную – чужеродную сущность, вокруг которой концентрировались разнообразные происшествия, отголоски коих представляются сейчас в виде псевдовоспоминаний и ночных кошмаров. Иными словами, на меня ринула очень странная форма избирательной амнезии. Вернулся в свое обычное состояние я лишь когда зал уже был залит раздражительно ярким светом, а на экране маячили титры. То, что происходило со мной все это время, равно как и содержание самого фильма начисто стерлось из моей памяти, а состояние, в котором я пребывал после этого ошеломительного сеанса, иначе как беспокойным не назвать. Меня начали преследовать сны, насыщенные разнообразными образами и сюжетами, на первый взгляд, не пересекающимися между собой.
Я находился в совершенно непривычном, пространном и крайне неприятном месте, пробудившее во мне целый ворох чувств, среди которых отчетливо фигурировали: отвращение, презрение, а главное – неусыпная безысходность. Казалось, будто я нахожусь в фантазиях настигнутого непомерной меланхолией человека либо же закоренелого пессимиста, чьи предания - явно неблагоприятной направленности - о будущем человеческого рода стали мрачной явью. Я видел бесчисленное количество исполинских блоков, расположенных в ровные ряды, чья совокупность предстала предо мной в виде громаднейшего барельефа, изображающего карту футуристического города. Между этими блоками мелькали цвета всего спектра, а иногда я различал среди хаотичных вспышек некие движущиеся фигуры, напоминающие голограммы людей. Кромешная тьма окутывала все вокруг, помимо ярко освещенных щелей между циклопическими строениями – улиц, как я догадался – а сами исполины были массивными жилыми комплексами. Я двигался навстречу льющемуся из глубин вечно темного неба дождю над этим бескрайним обилием параллелепипедов и ощущал сковывающую иные эмоции тоску. Низкочастотный, гулкий бас, вливающийся в мои уши в некоем подобии музыки, источник которой был мне неясен, лишь отягощал; опустив свой взор вниз, я лицезрел бездонную пропасть утерянных возможностей, безумия и произвола – я глядел на останки того, что некогда именовалось человечеством.
Но вот, что меня действительно ввергнуло в первобытный ужас, так это просачивающийся сквозь темный эфир силуэт некой пирамидоподобной конструкции гигантского размера, многократно возвышающейся над остальным городом. Мое стремительное приближение к самому основанию грандиозной постройки сопровождалось возрастанием тревоги, а чувство отчужденности, при виде рассекающей небосвод вершины, навалило на меня всем своим тяжким грузом.
Я проснулся в холодном поту, будто насильно вытолкнутый из собственного сна, с населявшими голову мыслями несвойственного моей натуре характера. Меня терзало множество вопросов, корни которых брали все начало в увиденных мною снах. Казалось, будто я пережил падение в неизмеримую бездну времени и увидел то, от чего человеческий рассудок теряется в пучине безумия, покидая своего владельца. Без сомнения, я видел каждую ночь человечество будущего во всей своей красе, запечатленное в моей памяти, как апофеоз алчности, деградации и безрассудства, а первопричина всех вылившихся на голову землян зол скрывалась за колоссальными стенами пирамидальной башни.
Удивительно то, что эти, наполненные деталями, нуарные силуэты породили во мне интерес к некой ранее неизвестной философской концепции, возникшей под натиском быстроразвивающихся технологий. Основополагающие вопросы данной концепции вызвали бы у сообщества современных философов эффект «тяжелого вздоха», ибо последнее давно уже знакомо с ними: может ли созданное и запрограммированное человеком осознать самого себя и, если может, будет ли это истинным осознанием либо же его имитацией? является ли в таком случае сам человек чьим-то творением? становимся ли мы действительно свободными, обретая себя? - быть может, эти вопросы и не обладали должной глубиной, ответы на которые находятся у самой поверхности океана неизвестного, но я был полностью захваченным сей идеологией и понимал, что однозначность – непостижимая в ней вершина.
Иные сны или, скорее, видения, с каждым разом дополняясь новыми подробностями, испепеляли мою уверенность в том, что это всего лишь игра воображения, а не реальные воспоминания. В последнем таком видении я почувствовал нечто совершенно новое, нечто противоположное привычным ощущениям – я чувствовал присутствие жизни. Мне сложно описать окружение, в котором я тогда находился, из-за плотно сгустившейся багровой пыли, но, встречая на своем пути руины, обломки и отсутствие каких-либо признаков жизни, я составил цельную картину опустошенного города. Проходя мимо распадавшихся от времени похотливых статуй, громадных развалин, некогда наполненных жизнью небоскребов, я стал свидетелем столь редкого явления, как тишина. Пробираясь все глубже в гробницу человеческой истории, меня не покидало обнадеживающее предчувствие, будто вот-вот найду все ответы на будоражащие мой разум вопросы. Наконец, после долгих скитаний по ветхим руинам, пред моими глазами появился скудно просматриваемый облик единственного уцелевшего здания, которое, видимо, и было целью моего поиска. Я ощущал, что именно здесь и скрывается та самая необузданная тяжкими обстоятельствами жизнь, но стоило мне лишь шагнуть в ее сторону, как все вокруг распалось на мельчайшие частицы и веером улетучилось восвояси, обнажая мрак и угнетающий вид темной, исполинской пирамидальной башни, чье стремительное приближение ввергло меня в глубочайший ступор.
Пробудившись, я решил сделать то, о чем боялся даже думать - пойти на показ роковой картины повторно, дабы убедится в том, что не нахожусь на самом краю обрыва над пропастью безумия, а мое душевное состояние отягощено лишь временным недугом. Что же, после того, как я вышел из кинозала, меня более не терзали жуткие вопросы, служащие опорой некой таинственной философии, а я больше не был свидетелем часто неописуемых фантасмагорий. Я был просто сражен: картина, во время повторного просмотра которой на меня больше не обрушивалась забывчивость, была шедевром, описывать очевидные достоинства коего было бы самой настоящей бессмыслицей. Мне с первых же минут стала ясна причина, по которой я впервой ощутил на себе последствия амнезии: мой мозг за последние месяцы настолько сумел адаптироваться к посредственным фильмам, транслируемых в кинотеатрах, что просмотр по-настоящему хорошей картины был расценен им как нечто чужеродное, необычное и волнующее сродни глубокого стресса, поэтому амнезия, полученная мною при просмотре «Бегущего…» - всего-навсего защитная реакция на испытываемое мною глубокое потрясение при виде столь великолепного представителя жанра фэнтези. Качество картины и вложенные в нее идеи не смогли бы оставить меня без впечатления и осадка в виде гнетущих вопросов - именно поэтому все мои сны были столь детальными и атмосферными, а мой разум поддавался нападкам навязанных фильмом идей. Невозможно дать точное объяснение по поводу мною пережитого, ибо я не знаю, какие именно ощущения должен пережить человек, найдя среди груды черного угля сверкающий обломок чистейшего золота.
